Мне нравится смотреть на слегка угловатый, гибкий силуэт в темноте комнаты. Столько эстетического наслаждения испытываю, наблюдая за игрой световых бликов на золотистой - в свете свечей - кожи.
Люблю рассматривать его лицо, когда он чем-нибудь занят... Всё равно ловит краем глаза мой взгляд и просит отвернуться - смущается. Отвести взгляд стоит некоторых усилий, а когда он в очках, - это вообще пытка. Сплошной секс.
Вы никогда не узнаете его таким, каким потихоньку узнаю я. И это двойственное ощущение. С одной стороны мне хочется рассказать вам всем, какой он бывает нежный и какие тягучие медовые поцелуи сыпятся на моё тело... Какая у него бывает улыбка, когда глаза скрыты повязкой. Просто одна улыбка, живущая отдельно, как улыбка Чеширского кота - она настолько выразительна.
С другой стороны, я не хочу, чтоб вы знали, какие вещи иногда он мне говорит между поцелуями. Это моё. Только моё. Хотя меня рвёт на части от желания написать об этом.
Я бы тоже хотел ему что-нибудь рассказать, но у меня есть идиотская особенность организма - я начинаю плакать, когда откровенничаю без примеси цинизма. Мои чувства часто унижали в детстве. Травма такая.
Он выпил из меня всё вдохновение и подарил взамен Эльсинор:
А я выпил из него все силы и подарил взамен свою заботу.
Так вот о сладостях...
Вкус этого мёда не выразить ни какими словами. Да, в ответ на его: "Я хочу красиво написать об этом, но не могу," - я ответил, что умею писать о сексе. Я переоценил себя. Уровень эндорфинов в крови зашкаливает настолько, что самая творческая работа для меня сейчас - это перечитывать свои стихи и думать, что я действительно умею писать о сексе красиво.
Я кстати сегодня ночью спал в его постели. Вцепившись в его плечо, боялся открыть глаза и узнать, что это просто сон. А за стенкой спали мама с папой и ничего не подозревали.
читать дальше