Начатое вот этим постом.
Нет, мы не стали собирать стадионы. Нас вообще не стало давным-давно.
Но песню-то я написал.
Пусть ее услышит хоть кто-то. Даже и в таком отвратительном качестве.
Ну а еще это единственный шанс для тех, кому вдруг интересно, увидеть меня без тщательно подобранных ракурсов и фотошопа.
Тебе совсем не к лицу
Эта звездная пыль,
Тебе совсем не идут
Эти обрывки крыльев.
Открой глаза
И посмотри в окно:
Где-то там в вышине
Те, кем мы были.
Лунно и ласково. Мы были красками.
Чёрными, белыми. Сажей и мелом.
Перечертили и перемазались.
Цвет был один - мы были разные.
Чёрный стал белым,
Грязь стала мелом,
Мы стали ветром,
Перестав быть верой.
читать дальше
По почти две тысячи тринацтый -
Это срок большой для человека,
И огромный срок для персонажа.
Зрители, что были в этом зале,
Все почти что в нем же и остались,
Кто-то смотрит на пустую сцену,
Кто-то вышел замуж, кто-то - вышел.
Вряд ли это кто-то прочитает,
Кто-то может спросит: "а о чем он?"
Все-равно должна же быть концовка,
Все-равно должно же быть хоть что-то.
Посмотрите, люди, это Юки,
Спит себе, почти уже не дышит.
А над ним вверху кружится Фея,
Та, которую нашли в укропе.
А еще произрастает Йасень
Прямо тут, шумит себе ветвями,
Растекаясь Амерелью рыжей,
По нему прошмыгивают белки.
Юки спит, и снится ему Near,
В образе прекрасной Consigliere,
Снится дерзкий взгляд и грубый голос,
И звонок, когда-то разбудивший.
Снится Юки также и Шуичи,
Новый год две тысячи девятый...
Думаю, она его простила,
И не обижает его панду.
А вокруг витает запах кофе,
Принесенный белым ветром kadze,
Пузик восторгается стихами,
И взрослеет потихоньку Random.
И на лунной скрипке наиграет
Кто-нибудь Стигийскую сонату,
И останется голодной BoLo -
Самая изысканная муза.
Contradanza запоет печально,
Альтаир взойдет на небосклоне,
Сидхётт и Rowana вдруг заглянут -
Юки весь зардеется от счастья.
А потом приснится Юки raved,
Выпьют водки с ним они на кухне,
Юля spielman что-нибудь напишет -
И как-будто на душе светлее.
Юки спит. И спит он очень крепко.
Никогда не будет потревожен
Этот сон. Под боком его кошка
Спит в клубке, то кошка Евы Браун.
Я надеюсь, что хотя б немного
Юки вас развлек тогда, ребята.
Юки был и больше уж не будет.
Но он был, и это было клёво.
Все леса хороши с их грибным воздухом и шелестом листьев. Но особенно хороши горные леса около моря. В них слышен шум прибоя. С моря постоянно наносит туман, и от обилия влаги буйно разрастается мох. Он свешивается с веток зелеными прядями до самой земли.
Кроме того, в горных лесах живет, как птица пересмешник, веселое эхо. Оно только и ждет, чтобы подхватить любой звук и швырнуть его через скалы.
Однажды Григ встретил в лесу маленькую девочку с двумя косичками – дочь лесника. Она собирала в корзину еловые шишки.
Стояла осень. Если бы можно было собрать все золото и медь, какие есть на земле, и выковать из них тысячи тысяч тоненьких листьев, то они составили бы ничтожную часть того осеннего наряда, что лежал на горах. К тому же кованые листья показались бы грубыми в сравнении с настоящими, особенно с листьями осины. Всем известно, что осиновые листья дрожат даже от птичьего свиста.
– Как тебя зовут, девочка? – спросил Григ.
– Дагни Педерсен, – вполголоса ответила девочка.
Она ответила вполголоса не от испуга, а от смущения. Испугаться она не могла, потому что глаза у Грига смеялись.
– Вот беда! – сказал Григ. – Мне нечего тебе подарить. Я не ношу в кармане ни кукол, ни лент, ни бархатных зайцев.
– У меня есть старая мамина кукла, – ответила девочка. – Когда-то она закрывала глаза. Вот так!
Девочка медленно закрыла глаза. Когда она вновь их открыла, то Григ заметил, что зрачки у нее зеленоватые и в них поблескивает огоньками листва.
– А теперь она спит с открытыми глазами, – печально добавила Дагни. – У старых людей плохой сон. Дедушка тоже всю ночь кряхтит.
– Слушай, Дагни, – сказал Григ, – я придумал. Я подарю тебе одну интересную вещь. Но только не сейчас, а лет через десять.
Дагни даже всплеснула руками.
– Ой, как долго!
– Понимаешь, мне нужно ее еще сделать.
– А что это такое?
читать дальше
Я уже знал тогда, что крестьяне почему-то считают всех англичан лордами, и ответил старику утвердительно. Он повернулся и закричал на козу, которая, поднявшись на задние ноги, общипывала молодое оливковое деревце, потом снова обратился ко мне.
— Я хочу сказать тебе кое-что, маленький лорд, — произнес он. — Опасно тут лежать под деревьями.
Я посмотрел на кипарисы, не нашел в них ничего опасного и спросил старика, почему он так думает.
— Посидеть-то под ними хорошо, у них густая тень, прохладная, как вода в роднике. Но вся беда в том, что они усыпляют человека. И ты никогда, ни в коем случае не ложись спать под кипарисом.
Он остановился, погладил усы, подождал, покуда я не спросил, почему нельзя спать под кипарисами, и продолжал:
— Почему, почему! Потому, что, проснувшись, ты станешь другим человеком. Да, эти черные кипарисы очень опасны. Пока ты спишь, их корни врастают тебе в мозги и крадут твой ум. Когда ты проснешься, ты уже ненормальный, голова у тебя пустая, как свистулька.
Я спросил у него, относится ли это только к кипарисам или же ко всем деревьям.
— Нет, только к кипарисам, — ответил старик и строго посмотрел на деревца, под которыми я лежал, будто опасаясь, что они могут подслушать наш разговор. — Только кипарисы воруют рассудок. Так что смотри, маленький лорд, не спи здесь.
Он слегка кивнул мне, еще раз сердито посмотрел на темные пирамиды кипарисов, словно ждал от них объяснения, и осторожно начал пробираться сквозь заросли миртов к склону холма, где разбрелись его козы.
Бродил я, сумрачен и тих,
И встретил в тот счастливый день
Толпу нарциссов золотых.
В тени ветвей у синих вод
Они водили хоровод.
Подобно звездному шатру,
Цветы струили зыбкий свет
И, колыхаясь на ветру,
Мне посылали свой привет.
Их были тысячи вокруг,
И каждый мне кивал, как друг.
Была их пляска весела,
И видел я, восторга полн,
Что с ней сравниться не могла
Медлительная пляска волн.
Тогда не знал я всей цены
Живому золоту весны.
Но с той поры, когда впотьмах
Я тщетно жду прихода сна,
Я вспоминаю о цветах,
И, радостью осенена,
На том лесистом берегу
Душа танцует в их кругу.
Сосредоточение вселенной в одном существе, претворение одного существа в божество — это и есть любовь.
Любовь — это приветствие, которое ангелы шлют звездам.
Как печальна душа, когда она опечалена любовью!
Достаточно одной улыбки из-под белой креповой шляпки с лиловым бантом, чтобы душа вступила в чертог мечты.
Бог за всем, но все скрывает бога. Вещи темны, живые творения непроницаемы. Любить живое существо, значит проникнуть в его душу.
Иные мысли — те же молитвы. Есть мгновения, когда душа, независимо от положения тела, — на коленях.
О весна! Ты — письмо, которое я ей пишу.
Будущее в гораздо большей степени принадлежит сердцу, нежели уму. Любить — вот то единственное, что может завладеть вечностью и наполнить ее. Бесконечное требует неисчерпаемого.
В любви есть что-то от самой души. Она той же природы. Подобно душе, она — божественная искра, подобно душе, она неуязвима, неделима, неистребима. Это огненное средоточие, бессмертное и бесконечное, которое ничто не может ограничить и ничто не может в нас погасить. Чувствуешь его жар, пронизывающий до мозга костей, и видишь его сияние, достигающее глубины небес.
Бог ничего не может прибавить к счастью тех, кто любит друг друга, кроме бесконечной длительности этого счастья. После жизни, полной любви, — вечность, полная любви; это действительно продление ее; но увеличить самую силу невыразимого счастья, которое любовь дает душе в этом мире, невозможно даже для бога. Бог — это полнота неба; любовь — это полнота человеческого существа.
Мы смотрим на звезду по двум причинам: потому, что она излучает свет, и потому, что она непостижима. Но возле нас есть еще более нежное сияние и еще более великая тайна — женщина!
У всех нас, кто бы мы ни были, есть существо, которым мы дышим. Лишенные его, мы лишены воздуха, мы задыхаемся. И тогда — смерть. Умереть из-за отсутствия любви — ужасно. Это смерть от удушья.
В тот день, когда вам покажется, что от проходящей мимо вас женщины исходит свет, вы погибли, вы любите. Тогда вам остается одно: думать о ней так неотступно, что она будет принуждена думать о вас.
То, что начинает любовь, может быть завершено только богом.
Истинная любовь приходит в отчаяние или в восхищение из-за потерянной перчатки или найденного носового платка и нуждается в вечности для своего самоотвержения и своих надежд. Любовь слагается одновременно из бесконечно великого и из бесконечно малого.
Если вы камень — будьте магнитом; если вы растение — будьте мимозой; если вы человек — будьте любовью.
Любовь ничем не удовлетворяется. Человек обрел счастье, — он хочет рая; он обрел рай, — он хочет неба.
Умейте лишь найти это в ней. Любовь обладает тем же, что и небо, — созерцанием, и большим, чем небо, — наслаждением.
— Бывает ли она еще в Люксембургском саду? — Нет, сударь. — Она ходит в эту церковь, не правда ли? — Она больше туда не ходит. — Она по-прежнему живет в этом доме? — Она переехала. — Где же она теперь живет? — Она не сказала.
Как безотрадно не знать адреса своей души!
Любви свойственна ребячливость, другим страстям — мелочность. Позор страстям, делающим человека мелким! Честь той, которая превращает его в ребенка!
Как странно! Знаете? Я — во тьме. Одно существо, уходя, унесло с собою небо.
О, лежать рядом, бок о бок, в одной гробнице и время от времени во мраке тихонько касаться ее пальцев — этого мне было бы достаточно на целую вечность!
Вы, страдающие, потому что любите, любите еще сильней. Умирать от любви — значит жить ею.
Любите. Непостижимое мерцающее звездами преображение соединено с этой мукой. В агонии есть упоение.
О радость птиц! У них есть песни, потому что у них есть гнезда.
Любовь — божественное вдыхание воздуха рая.
Чуткие сердца, мудрые умы, берите жизнь такой, какой ее создал бог; это длительное испытание, непонятное приуготовление к неведомой судьбе. Эта судьба — истинная судьба — открывается перед человеком на первой ступени, ведущей внутрь гробницы. Тогда нечто предстает ему, и он начинает различать конечное. Конечное! Вдумайтесь в это слово. Живые видят бесконечное; конечное зримо только мертвым. В ожидании любите и страдайте, надейтесь и созерцайте. Горе тому, кто любил только тела, формы, видимость! Смерть отнимет у него все. Старайтесь любить души, и вы найдете их вновь.
Как хорошо быть любимым! И еще лучше — любить! Силою страсти сердце становится героическим. Оно хранит в себе лишь то, что чисто; оно опирается лишь на то, что возвышенно и велико. Недостойная мысль уже не может в нем пустить росток, как не может прорасти крапива на льду. Душа, высокая и ясная, недоступна для грубых чувств и страстей; вознесясь над облаками и тенями земного мира, над безумствами, ложью, ненавистью, тщеславием, суетой, она живет в небесной синеве и ощущает лишь глубинные, скрытые колебания судьбы; так горные вершины ощущают подземные толчки.
Не найдись на свете хоть один любящий, солнце погасло бы.
Картинки для затравки:
Енотхолл
Лисохаус
Фото, к сожалению, тоже Алекса, так как я просиживаю все время на своей работе.
Go to get married
Listen or download Laurie Berkner The Cat Came Back for free on Prostopleer
Old Mister Johnson had troubles of his own
He had a yellow cat that wouldn't leave its home;
He tried and he tried to give the cat away,
He gave it to a man goin' far, far away.
But the cat came back the very next day,
The cat came back, we thought he was a goner
But the cat came back; it just couldn't stay away.
Away, away, yea, yea, yea
So he gave it to a woman going up in a balloon,
He told him for to take it to the man in the moon;
The balloon came down about ninety miles away,
Where the balloon is, where i can't say
But the cat came back the very next day,
The cat came back, we thought he was a goner
But the cat came back; it just couldn't stay away.
Away, away, yea, yea, yea
So he gave it to a man going way out West,
Told him for to take it to the one he loved the best;
First the train hit the curve, then it jumped the rail,
Not a soul was left behind to tell the gruesome tale.
But the cat came back the very next day,
The cat came back, we thought he was a goner
But the cat came back; it just couldn't stay away.
Away, away, yea, yea, yea
Немного о нем: давным-давно река пробила себе путь сквозь скалу, образовав глубокое ущелье (в отдельных местах глубина его достигает 400 метров), разделив ее на два хребта. Спустя миллионы лет здесь поселились племена адыгов и дали название реке: Курджипс. Хребты же стали называться: Гуама и Лагонакский. Гуама - в переводе с адыгского означает "место, где разбит враг". В 1717 году сюда пришли турки и хотели завоевать земли адыгов, а их самих угнать в рабство, но хитрые адыги заманили захватчиков в ущелье и забросали их валунами и бревнами. Говорят, небо над ущельем было черно от воронья, а голова турецкого паши, насаженная на копье, была выставлена у входа в ущелье.
Позже, уже во Вторую мировую, этим путем велась переброска отрядов фашистов к черноморскому побережью, но храбрые партизаны дважды подрывали мост, помешав осуществиться планам врага.
Откуда же взялся мост?
В 1930-х годах по дну ущелья была проложена узкоколейная железная дорога для доставки древесины и пассажирского сообщения между поселком Мезмай и Гуамкой, прокладывали её заключенные, взрывая скалы перед собой. В большинстве случаев стоять им было негде и они работали, подвешивая себя и инструмент на вбитых в скалу крючьях. Эти крючья, а также следы закладки динамита - шурфы - можно увидеть на стенах ущелья и по сей день.
По узкоколейке до сих пор ходит поезд, он возит туристов, но только до середины ущелья. Дальше можно идти пешком, наслаждаясь чудесным воздухом и видами ущелья. Надо сказать, что со стен ущелья сочится вода, пробиваясь мириадами брызг, либо небольшими водопадами - и это безумно красиво. На камнях греются жирные ящерки. А внизу бежит ворчливый Курджипс.
От станции железной дороги до Мезмая по ущелью можно пройти и пешком, а можно доехать на дрезине за скромную плату. Но у нас, к сожалению, было не так много времени, поэтому прокатимся мы на ней позже.
Пешком же мы дошли только до того самого моста. Чуть поотдаль от него стоит памятник - еще одно мрачное напоминание об истории ущелья. Простая обходчица узкоколейной дороги - Мария Дедова в очередной свой обход услышала страшный шум, предвещающий сход селя. Она успела добежать до пункта связи и предупредить дежурного на станции, который отменил отход поезда полного пассажиров. Сама же Мария погибла.
Вот то немногое, что я запомнил из рассказа экскурсоводов.
А вот фотографии, которые я успел сделать:
Побывать в ущелье
*истерика*
