Дорогие мои, Читатели, расскажите мне, пожалуйста, в какие компьютерные игры вы играетесь? А то душа требует, а чего - не поймёт. Космических Рейнджеров не хочу. BG не хочу. Оббливон не хочу. Симсов тоже не особо хочу. А больше у меня ничего нет.
Готы - ужасные существа. Одна такая жирная тварь в безвкусном красном корсете наступила мне сегодня на ногу в трамвае и не извинилась. Всвязи с этим я подумал: люди делятся на красивых людей и людей, лишённых вкуса. Всё остальное - суета, не более.
Эх, хорошо сегодня посидели. В лес не поехали из-за пасмурного неба. Зато пошли на Солнечный Остров, а когда в стаканы с пивом стали падать первые капли дождя, свернулись и отправились в общагу, по ходу движения ограждая пешеходов от воздействия Ки-тян, которая была слегка навеселе. В общаге продолжили. А потом прогулялись под луной и цветущими каштанами. Здорово. Даже не жалею о том, что пережрал сосисок.
Я схожу с ума от этой песни. Она напоминает мне о "Маяке", о волнах, подсвеченных закатом, о стаях дельфинов у берега, о песке в волосах. О лете, которое никогда не кончается.
Людей, которые звонят мне по межгороду и говорят, что я изумительно красив. Людей, которые тратят свой обеденный перерыв на то, чтобы выбрать мне сумку, и снисходительно называют пидарасом. Людей, которые отнимают у меня очки, чтобы смотреть на мои глаза. Людей, у которых об асфальт содраны коленки и которые улыбаются лучисто и ясно. Людей, которые носятся на только что купленном велике, высунув язык и вопя на всю улицу от того, что этот велик один из двух, которые есть в нашем городе. Людей, которые поют в трамваях и людей, которые с улыбками радости суют им в шляпу мятые десятки.
Маркес прихотливо мешается с ароматом последождливого вечера. Я пью убежавший горький кофе и заедаю его апельсинкой. Краснодар имеет неповторимое свойство превращаться то в Токио, то в Париж, то в прибрежный городок в карибском бассейне. Либо это зависит от моего восприятия, либо это свойство местного воздуха.
Самое прекрасное время здесь - ранний вечер после последнего апрельского дождя. Когда можно остановиться посреди улицы и уткнуться лицом в мокрые грозди сирени; выйти на главную, запруженную машинами, - и увидеть ярко-зелёную стену цветущих каштановых деревьев; повернуть голову направо и поразиться красоте сакуроподобного дерева и облетевшим розовым лепесткам на свежескошенной траве газона. Это время, когда одна половина неба затянута тучами, а вторая сияет красно-жёлтым закатом. Когда ты идёшь по лужам, не боясь промочить ноги; когда зонт это только традиция, а море цветов - декорация к событиям, стремительно разворачивающимся на трёхчастной сцене самого театрального в прошлом города.
Я бы хотел, чтобы ты когда-нибудь увидел его именно таким.
OfftopicА избранное по-прежнему полно унылого говнища.
Никто не хочет со мной идти на микс Бродского и джаза. Пойду сам. Если не пойду, то убьюсь об стену от досады. На очереди у нас Ночь Музеев, концерт Василия с последующей ночёвкой у Фени... А прямо на этих выходных мы едем в лес на шашлыки! Йууху!!!
Я вас давно не травил философией: думать мозгами трудней год от года. Дело всё в том, что, слабея от кофе, моё сердце влюбляется в полных уродов. Первый из них ещё в раннем отрочестве мою душу, шутя, наизнанку вывернул. Я же с тех пор и люблю одиночество, потому что мне в нём не настолько тоскливо, но я не могу, как нормальные люди, из прежних падений таскать уроки, и потому я себя на блюде преподношу как мартини с соком. Да вы берите, пейте, пожалуйста, только была бы потом отдача. Я вам затем постоянно жалуюсь, чтобы опять не спугнуть удачу. Вы мне такие ужасно нравитесь - пьяные мной и моими песнями. Только зачем же вы мною травитесь? Не возражаю, так интереснее. Только потом не скулите с похмелья шёпотом хриплым, что, мол, ненавижу. Это весна. Я всегда в апреле будто вдвойне становлюсь бесстыжий. Скоро вернёмся к тому, с чего начали, я обожаю чертить окружности. В жизни убогой моей самым значимым будет, как прежде, процент ненужности. Ты же простишь меня, ненормального, за то, что всё делаю наоборот. Из всех девиантных моих реалий я был, есть и буду главный урод.
Тусуясь сегодня в витрине шмоточного буржуйского магазина, Саша был неотразим. Живой манекен. Этот человек похож на живого манекена всегда. Любуясь им, я вспомнил, как мы обошли полгорода однажды. И как пили чай в его комнате и смотрели клипы в бархатном полумраке весеннего вечера. Мне Сашина комната напоминает сразу очень много комнат и это пугает. Там уютно - и это нравится. Хотелось дождаться шести, взять Сашу под руки и потащить его туда - смотреть ещё что-нибудь и пить крепкий кофе без сахара, обмакивая в него замороженные клубнички. Но возле витрины я заметил Диму, который Витя, и понял, что сегодня в пролёте. А жаль.
В чьей-то чужой душе, На двадцать втором этаже Живёт мой пять-пять-четвёртый-сон, Живёт мой пять-пять-четвёртый-сын. Он рисует розовый горизонт, Разжигая лучами большой камин. А в окне напротив живёт Девочка, талый лёд. Потерявшая букву в имени, Потерявшаяся во времени. Девочка не-ищи-меня, И главное - не-скучай-по-мне. Она каждое утро выходит вниз, Переступая скользкий карниз. И каждый вечер ложится спать С симфонией номер пять.
Здравствуйте, доктор. Только между нами - я болен. Меня уже месяц тошнит поэззией. Я бы написал вместо "тошнит" нечто другое, если бы оно не ассоциировалось у меня с "закурил". А я не курю. Такие дела. А знаете, меня тошнит именно от него. К тому же он заставляет меня грызть руки, кусать губы и заниматься рефлексией. Проблема в том, что я не знаю, кто он. Снимите маски. Я голосую за конец маскарада. Интересно, кто несчастнее: асексуал, которого трахают каждый день, или гиперсексуал, у которого уже год не было физической близости. Я был и тем и этим. А что, если их познакомить? Я недавно перенёс лихорадку. Что-то вроде гепатита в пассивной форме. Никто не заметил, как я переболел. А я чуть не умер. Не хотел бы я снова встретиться с возбудителем этого вируса. Слава богу, теперь я заболел другим и в открытой форме. Право же, писать прозой - это плохо (писать прозой это - плохо). От прозы недалеко до мороза, наркоза и роз в венках с лентами. А если бы я был богом, то предпочёл бы играть с богами, а не людьми. ведь агония даже самого великого человека, куда менее интересна, чем истерика самого второсортного бога. Нет, я не богохульствую. Я верующий. Заткните мне рот, доктор, я сегодня соображаю хорошо как никогда. Со мной снова поступили как с дешёвой шлюхой. Поэтому я ушёл из дома. Как правило, я глотаю только две вещи - водку и сперму. Видите, обиды не входят в этот список. У меня всё. Упало. С праздником вас. Со светлым воскресением.
Ведь я иногда ненавижу тот факт, что ты есть, И то, что ты можешь вот так вот уйти, не прощаясь. Твои поцелуи - не слишком ли тонкая лесть Для тех, кто забыл, что такое держать обещанья?
И я иногда презираю свою слепоту, За то, что не вижу других вариантов остаться. Я слишком привык просыпаться в холодном поту И слишком отвык от сигналов всех радиостанций.
Смешно, право слово, срывать свою злость на Луну, И вспарывать ночь, как ножом, захлебнувшимся криком. Мне больно, когда субмарины уходят ко дну, И сладко, когда разбивается первая скрипка.
Тихо. Слышишь, мы дышим, Слышишь, как ветер шепчет моё имя и твоё? Будто кто-то считает крыши. Слышишь, там наверху ветер о нас поёт?
Всё хорошо, никого не убили, Никто не забыт, ничего не забыли. И можно опять подставляться под пули. Всё хорошо, просто мы не проснулись, Всё хорошо, просто ты где-то рядом, Жестом ли, словом ли, может быть, взглядом... В кривом лабиринте отравленных слов Мы можем пытаться основу основ Найти. И не ясно, кто прав, а кто грешен, Ведь я говорил, что конфликт неизбежен, А может быть, просто нам всё это снится, Но пальцы до крови разрежет страница, Но губы полопались в крике беззвучном, Нам нечем заняться, нам попросту скучно.
Тихо. Слышишь, мы дышим, Слышишь, как ветер шепчет моё имя и твоё? Будто кто-то считает крыши. Слышишь, там наверху ветер о нас поёт?
Фантомное солнце нас больше не греет, И мы убиваем наивное время, Мы раним себя и немного - друг друга, Жестокие дети, мы замкнуты в круге, Мы заперты в клетке - навечно и чётко, И сбитые пальцы танцуют чечётку, И сбитые пальцы танцуют чечётку: Нас кто-то считает на чётных-нечётных. Уже не мечтая о том, чтоб проснуться, Мы в круге. Из круга назад не вернуться.